Петербург, 22 апреля [1877]
Здравствуйте, мои дорогие мама и Саша!
Простите меня, что я долго не писал. Я все время был очень занят, да и теперь тоже, заказами, которые мне поручили. Мне нужно расписать стены в московском новом храме Спасителя. Дали очень трудные сюжеты, и именно: диспуты на Вселенских соборах. Картина будет громадная – 7 аршин высоты и 5 аршин ширины. Их четыре надо написать.
Стало быть, придётся по величине, если сравнить, расписать всю стену нашего дома, выходящую на Благовещенскую улицу, от тротуара до крыши! Если только не больше. Сроку дали на это полтора года.
Работу я порядком подвинул. К июню кончу контуры картин, а летом буду писать в Москве, прямо в храме на стене.
К маю 1878 года я должен кончить все работы и думаю, Бог даст, приехать к вам погостить на будущий год.
Пётр Иванович приехал ко мне на квартиру и передал вашу посылку. Мне носки как раз пришлись по ноге.
Карточку твою я долго рассматривал. Какой бравый молодец ты у меня! Настоящий казак! И усишки есть уже! Как мне охота посмотреть на вас обоих!
Есть ли чаишко-то у тебя, моя ненаглядная мамочка? Вот я посылаю вам немного деньжонок. Летом пришлю побольше, когда получу часть за работу. Мне Пётр Иванович говорил, что ты, Саша, должен идти в военную службу, правда ли это? Напиши мне поскорее об этом.
Живут ли постояльцы у нас и сколько ты жалованья получаешь? Всё, всё напиши. Я, слава Богу, здоров. Особенных новостей нет, кроме войны, о которой вы уже, наверное, знаете.
Напиши, Саша, не нуждаетесь ли вы в чём, напиши откровенно, пожалуйста, о чём прошу писать в этом письме, напиши поскорее.
Целую, мамочка, Вас и Сашу.
Любящий вас В. Суриков